Дон Кайо Руэда
Первый выход не стал бенефисом, но прошел настолько легко, что настрой Веги сменил курс на послабление – даже появился интерес к продолжению. Когда-то он еще будет допущен к развлечениям господ. А потому и лаз на выход искать не стал, передумав сбегать.  К тому же, один из гостей с бубенцами на голове, показался весьма и весьма знакомым. Неужели его негодный подмастерье графского происхождения прожигает время на таких закрытых вечеринках? 
«Ах, Фернанду! Вас так легко поймать…» - прищуром нащупал колпак, едва вернувшись в залу, где уже клубились ароматы запретного – сеньоры не тратили время зря. С виду, всем уже основательно полегчало – кому от выпитого вина, кому от приоткрывшейся завесы тайны, кому от скорой любви, облегчившей чресла.
Веге же полегчало от мысли, что все не так опасно, как виделось поначалу. Он пробрался к своему столу, надеясь, что судьба в виде трактирщицы не подкинет ему какой-нибудь некачественный залежавшийся товар, а порадует приятным собеседником… хотя бы!

Но Альба умела напустить дыма – Вега не знал, какую колоду карт она мешала и в чем их предварительно мариновала, только тут ему попался господин с лукавым взглядом. А так же, цирюльник оценил насмешку, обрамленную в оклад породистой бородки.

Будь это первый раз, Теодора бы насторожило деление на альфу и омегу, где он являлся бы омегой. В столь пикантных парах омега представлялся ему где-то… снизу, что вовсе не было ему забавно. Но, уже изведав, что омегам ничего не угрожает и смысл заданий не вгоняет в краску, мастер ножниц нисколько не смутился, став одним из череды омег: зато ему положены стихи!

Надеясь, что сеньор с бородкой мастак не только усмехаться и пить вино, но и умеет рифму сплетать из пыли слов пустых, цирюльник терпко одарил того улыбкой. Мол, жду, надеюсь, расплачусь сполна.
"Конечно, если окажусь кредитоспособен…"

До этого он видел, как сеньоры, которым выпадало быть омегой, знакомились с теми, кто им должен был выдать на гора поток признаний. Вега, расправив плечи – может он и не цирюльник вовсе, а целый граф или маркиз: пускай его напарник отгадает. Помучается или помечтает о том, что перед ним сеньор сановный и родовитый, как Колос Родосский…  Что там за Колосс цирюльник знать не знал, но так звучит красиво!

- Сеньор Альфа, желаю, чтобы не был процесс письма мучительным и долгим, как роды у матроны престарелой. А после уж сочтемся на досуге…

Считая, что и так уж вдохновил достаточно пикантную «бородку», цирюльник отступил, плеснув себе вина – кто знает, возможно, будущие вирши желательно принять на почву, довольно увлажненную напитком. Не всякому Господь отмерил умения плести словечки!

Отредактировано Тео Вега (2016-04-15 18:43:21)

Флавио Коста

Ночная Севилья благоухала цветущими садами, морем и нечистотами. Море дель Неро терпеть не мог, нечистот не замечал, лишь бездумно натягивая повод, когда впереди распахивалось окно и на мостовую обрушивалось содержимое невесть чего, а к садам был равнодушен, позволяя неторопливо ступавшему шагом жеребцу подъедать махровые гроздья медвяной сирени. Где-то впереди и позади перекликивалась городская стража, которой вторили цепные псы и завывания жаждущих любви котов. В целом, ночь была бы хороша, если б не одно но... И чтоб смирить мысли и призвать рассудок к порядку, Ворон привычно повторял раз за разом цепочку чеканных слов молитвы.
Ave, Maria, gratia plena;
Dominus tecum: benedicta tu
In mulieribus...*
И внезапно, сбивая благочестивые раздумья о том, где же сейчас прячется тот пронырливый хорек, который увел пару скрученных трубочкой писем из кармана кондотьера, почти под самые копыта громадного фриза вылетел молоденький парнишка, явно не не разменявший еще третий десяток. Выученный не хуже бойцового пса жеребец сверкнул подточенными зубами, едва не отхватив несчастному ухо.
- Простите, господин, не сердитесь, примите приглашение, прошу, вот, - кипенно белый конверт подрагивал в узкой ладони, явно колеблясь между желанием исполнить поручение и страхом перед черной тварью, лишь по недоразумению именуемой лошадью.
- Черти б тебя драли, щенок, - отозвался дель Неро, и тут же благочестиво добавил, - dirige me in veritatem tuam et doce me quoniam tu es Deus salvator meus**... Давай сюда.
Текст приглашения мало что пояснил, но в принципе, стало ясно. Подобные игры частенько устраивали в домах популярных куртизанок, но почему трактир? Труба пониже и дым пожиже? Или кто-то старательно блюдет инкогнито? А, с другой стороны, почему нет?
Третий... избранный... чуток поморщившись от пафоса слов он обменял конверт на перстень.
Свечей здесь явно не жалели, зато с девицами было откровенно не очень. Чезаре заприметил только одну, да и та не участвовала в общем веселье. Ладно, посмотрим. Печатка с тройкой скользнула на мизинец. Стихи? Стихов, признаться, Ворон не писал с самой юности, и мозги с тех изрядно подржавели, так что придется вспоминать. Он отогнал от себя постыдное желание перевести на скорую руку что-нибудь из антики, и закусил костяшку пальца, рассматривая того, кто достался ему в музы. Еще довольно молод, слегка растерян, гибок, и откровенно возбужден. Это его предыдущие строки распалили, интересно? Ну, тогда прости, десятый...
Ворон звякнул перстнем о бокал, поднял его приветственно, и с паузами, подбирая слова на испанском:

- Я так вижу, милый мальчик, ты сидишь в своей каморе.
Херес вышел. На девицу денег нет.
Знаешь, парень, чтобы жить в такой провинции у моря
Нужен навык. И хороший арбалет.
С местной сволочью не сладить ни чумой, ни звездопадом;
Те же псы - не хочешь трудностей, не зли.
Кстати, веришь, восхищаюсь, юным телом, ладным задом.
И глазами. Я, наверно, тороплив.
Знаешь, парень, я не стоик, и тем более не киник,
Не поэт, а просто мыслящий дурак.
Понимаешь, из меня хреновый лирик,
Только это и спасает кое-как.

Отредактировано Чезаре дель Неро (2016-04-16 13:24:13)

Дон Кайо Руэда
Из изложенья понял он немного – видать попался в альфы умник-щеголь, с такими же мозгами, как у университетских школяров, которых часто Вега слышал во время их пирушек в сём трактире. Они такие навивали спирали умностей по-пьяни, что скромный мастер обрезанья, не знал, куда от них деваться – от умных слов, что застревали в мозгах, казалось бы, навечно, но смысла их не понимал он.
«Да что ж такое он вещает?!» - вдруг попытавшись обернуться – ну не любил, когда ему в тылы пытались вонзить хоть слово, хоть кинжал - цирюльник не успел, однако: поэт уже родил строфу иную, отрекшись в миг от версии про хрупкость Веги. Наверное, разлет плеч мастера по фехтованию ножницами, оцененный сполна, его заставил передумать давать подобную оценку. Но неустанно продолжая вить сети из словес тяжелых, сеньор как шмель гудел под ухом, смущая кроткий дух Омеги. А Теодор изо всех ему присущих сил старался поддерживать ему судьбой подаренную роль – ответственность и тут его губила.
Решив, что опус о тонких чувствах, что клубком опасным вокруг него заплел сеньор с бородкой, достоин лучшего из лучших вин, что порождает Андалузия, Вега налил себе Manzanilla, не забыв наполнить и бокал для Альфы.
- За… мою резвость и за вашу, несомненно, тоже!

Молчать нет сил, ответить нет таланта.
Теперь терпите версию мою:
Нет ничего опасней дилетанта,
Решившего, что первый он в строю.

Поладим мы, уверен я стократно,
Особенно, когда зеленый змий
Нас очень скоро сблизит… вероятно.

Надеясь, что его Альфа, как и показалось Веге, человек тонкого юмора и послание расшифрует верно, поняв его как приглашение быть союзниками, какое бы задание им ни выпало, цирюльник поднял бокал, предлагая скрепить внезапный союз.

Отредактировано Тео Вега (2016-04-16 18:38:39)

Каменный подвал трактира - для брата Анри и виконта Меркадера

Постаравшись оказаться в зале не слишком заметно для других, брат Энрике, бесцветной тенью пробрался к своему столу, и вновь почувствовал себя как в стенах крепости, где можно удобно забаррикадироваться и выдержать осаду. Темный плащ словно прирос к нему и в полумраке молодой монах казался монолитной фигурой – статной и напряженной на фоне прочих сеньоров, уже радовавшихся бытию.
Сеньора в полумаске, видимо хорошо проинструктированная, когда должна быть вторая перемена блюд, довольно быстро все взяла в свои руки, и пока господа не успели остыть от предыдущего круга, начала второй, расфасовывая напарников друг с другом, как жена мясника – каждую пару одинаковых сарделек в отдельный пакет.

Понимая, что участь сия не минет снова и его, Энрике вслушивался в номера, превозмогая винные волны, кружившие голову и прибоем стучавшие в уши.
«Альфа – девятый, Омега – семнадцатый»
Порадовало лишь, что Омегам не нужно пока ничего предпринимать, и у монаха было время восстановиться. Возможно, невидимый слуга, присматривавший по велению госпожи за сохранностью тел и рассудков сеньоров, приметил, что голова закутанного по уши в плащ гостя упрямо клонится к столу, так как словно по волшебству, перед братом Энрике на столе оказалась чашка кипящего кофе, черного как адова бездна. Ухватив ее в плен тонких пальцев, молодой иезуит взбодрился от легкого ожога, а потом, отхлебнув, почувствовал прилив оживления в теле.

Пока он приходил в себя, пропитываясь благоуханным ароматом, глазами искал Девятого, но тот не находился.
«Вдруг он не вернулся? Или вообще решил сбежать? Тогда что мне придется делать? Другого назначат или смогу здесь отсидеться?»

Мысли, мировым маслом по древу, постепенно освобождались от винных паров, возвращаясь в привычное долгу русло.
«Не стану отсиживаться! Пусть дают очередного грешника – хоть кого-то я должен сегодня наставить на путь истинный!» - с решительностью миссионера, прибывшего на дикий берег, он стал всматриваться в полутьму залы, источенную огоньками свечей.

[icon]http://s3.uploads.ru/suacX.jpg[/icon]Флавио Коста
«Ах, как просил рассудок — помолчать...
Но задница желала приключений», - отчего-то пришли на ум строчки, когда Михаэлю пришлось оторваться от своего медового компаньона и перейти на второй порочный круг. Где-то глубоко внутри затаилась мысль, что слишком рано он отпрянул от юноши, чей живот так преданно вылизывал, наслаждаясь дрожью крепкого тела. На языке до сих пор сохранился трепетный привкус желания, просочившегося сквозь кожу. И так хотелось бросить игру, наплевать на правила, сорваться с места и найти своего «Десятого», вырывая из лап какого бы то ни было номера, чтобы похитить и потеряться с ним в коридорах таверны, обнаружив темную комнату, где можно уединиться.
Всего одна ночь и один такой шанс на...сколько? Сколько их там собралось, в этой нелепой эротически-садистско-стихотворной игре? В самом начале, когда еще можно было бы сосчитать маски, Михаэль предпочел этого не делать. В сейчас, когда в нем проснулся горячий интерес к персонам, присутствующим на балу, сделать это было практически невозможно.
Некоторые пары разбрелись по углам, кто-то уединился в нумерах, а кто-то уже смело выходил на второй круг. И шуту тоже пора было ловить новую волну, да только легкий бриз юноши под номером десять всё не давал покоя и будоражил воображение.
Привыкший всюду дебоширить, граф Фернанду фыркнул под маской, перехватывая со стола бокал портвейна, и развернулся на каблуках, гонимый желанием если уж не украсть медового сеньора, то хотя бы поцеловать. Уж это Михаэль заработал за виноградинку, прокатанную по замысловатому рельефу подтянутого живота. И взглядом даже выхватил из толпы того единственного, с кем готов был провести сей вечер, и даже сорвался с места, чтобы нарушить, в очередной безумный раз нарушить правила, по которым играли все. И на губах уже играл печальный привкус мимолетного поцелуя... Ах, знал бы Михаэль, что его соперник за право обладания сеньором «Десятым» окажется вальяжно-расторопнее, не стал бы так долго думать и уступил эмоциям мыслительный процесс.

Матео Меркадер
-Ум как всегда подвёл. А мог бы слушать сердце, - усмехнулся Михаэль столь неутешительному для себя исходу дела. Обернулся, словно пытаясь снова привыкнуть к атмосфере таверны, погруженной в интимную обстановку камерного маскарада. И как обычно бывает, «потеряшка», сбившийся со своего пути, попадает на «звериные тропы» других обитателей «леса». И вот на Михаэля уже мчится стремительный сеньор с обворожительно натянутой улыбкой. Он строен и красив, и ни одна маска не сможет спрятать его обезоруживающего обаяния. Приветливым кивком он кланяется Мише, и шут бокалом салютует в ответ:
-Виконт.
Улыбка с уст «Тринадцатого» сходит тем сильнее, чем больше приходит осознание происходящего. «Виконт? ВИКОНТ?! Так вот почему ты, чтобы черти из тебя вино давили, уже который день не ночуешь дома! Так вот, почему возвращаешься под утро таким счастливым. Вот, почему улыбка с губ твоих не сходит. Ты получал послание на бал из первых рук...»
Уютным взглядом проводив своего партнера по виноделию до самого выхода, проследив, чтобы никто не посмел противостоять его желанию удалиться из зала, Михаэль мазнул карамельными глазами по оставшимся на первом этаже таверны и попытался методом логического умозаключения понять, кто же его партнер.

Северино Мойя
На секунду он даже порадовался, что, быть может, его Омега так увлекся ролью Альфы, что не придет, продолжая, к примеру, стегать плетью самого, прости господи, маркиза Хименеса, держа его на цепи и заставляя выполнять команды...
Пришлось встряхнуть головой и зажмуриться, чтобы нелепые фантазии растаяли, перестав возбуждать и компрометировать себя же в своих же глазах. Но стоило глаза открыть, как надежды на тихое окончание вечера в обнимку с мыслями о трепетном медовом животе канули в небытие.
Пред ясны очи Михаэля явился:
-Номер «Семь»?
На всякий случай уточнил шутейко, игриво потрясая бубенцами. На этот раз, хоть и высокий достался ему мужчина, но куда как более крепкий. Вот уж кого можно было назвать истинным Альфой. Наверное. Однако же у судьбы шутки злые и она повернула сего господина к Мише задом, поставив в незавидную позу Омеги.
Как водится, таким количеством стихов, чтобы хватило с прибором на несколько кругов, Михаэль запастись не успел. А потому, приходилось соображать на ходу, вдохновляясь прямо от объекта.
-О...как внезапно...кончился диван... - первая строчка родилась сама, мозг Михаэля участия в ее создании не принимал. - И тяга к этому предмету интерьера.
Мой взгляд хранит другого кавалера,
А потому, сеньор, но пасаран.
У вас в глазах я вижу тягу к звёздам:
Погонным и несбыточно седым.
Мне умирать не любо молодым,
Сложите меч, пока еще не поздно.
И ваша скука мне, увы знакома,
Бездельем и желанием сломать.
Но я вам, слава господи, не мать,
Прошу, не чувствуйте себя со мной как дома.
Михаэль скользнул колючим взглядом по груди своего визави, поднимаясь по шее к лицу, впиваясь глазами в маску, словно пытаясь нащупать слабые места.
Глаза. И молчаливый взгляд. Порой этого вполне достаточно, чтобы стало ясно все, что не в силах сказать словами. Но сейчас шут пребывал в состоянии глубочайшей растерянности, так как не мог понять эмоций и мыслей Омеги.
Он коснулся пальцами грубой ткани рубашки, проведя вверх, упокоив ладонь на плече неизвестного сеньора, и притянул к себе, выдыхая на ухо так, чтобы ни ангелы, ни демоны не слышали этих слов. Только номер «Семь» - по числу смертных грехов. Михаэль говорил не своим голосом, нашептывая, словно заклинание самую красивую мантру из тех, что когда-либо слышал:
- «Генерал! Вас...нету. И речь моя обращена как обычно ныне
В ту пустоту, чьи края — края некой обширной глухой пустыни,
Коей на картах, что вы и я видеть могли, даже нет в помине!...
...Генерал... Я взял вас для рифмы к слову... «умирал»,
Что было со мною, но...
Бог до конца от зерна полову
Не отделил.
И теперь её...
Употреблять...
...Враньё...»
Михаэль коснулся горячим дыханием шеи визави, аккуратно отстраняясь и ожидая ответных действий. Ожидая, что всё это скоро закончится.

Задания.

Омега - Тео Вега
Омега должен доставить удовольствие Альфе с применением средств БДСМ арсенала.

Омега - Брат Анри
Борьба.
Альфа может участвовать лично, может наслаждаться зрелищем со стороны: Омега и НПС (если Альфа только смотрит) обмазывают друг друга маслом, а после начинают бороться до тех пор, пока кто-то не окажется снизу. (Дайсы рулят)

Омега - Флавио Коста
Омега наносит "татуировку" на часть тела Альфы, выбирая по своему желанию. Наносит жидким шоколадом. Затем языком или губами "убирает" свое произведение искусства.

Омега - Северино Мойя
Омега словесно описывает то, как хотел бы, чтобы его взял Альфа.

Северино Мойя
Михаэль упивался стихотворной пыткой, которую дарил ему Омега, наслаждался грубостью рифм и неотёсанностью строф, перетекающих одна в другую. И в этом был тот самый кайф, схожий с внезапным холодным дождем в разгар знойной сиесты. Или с пощёчиной, как платой за украденный поцелуй. Визави был горд и прекрасен, остёр на язык, умело нащупывал слабые места  у любого, какой бы маской тот не прикрывался.
«Такому в пору быть ищейкой... Что нюх, что взгляд — всё выдаёт в нем доблестное призвание...» - подумалось вдруг графу, но гордо звякнули бубенчики на шапке, возвещая о том, что шут тронут одой и желает взять реванш, ответив на все вопросы Омеги, заданные в порыве этакой страсти.
-Утратить тяжело, признаться, пыла
К тому, что сердцу и душе не мило)
Себя вы псом назвали? Что же, лаю
Я вашему поддался и пылаю, - смиренно кивнул, тряхнув бубенцами, которые из солидарности поддерживали своего хозяина.
Михаэль, уже изрядно выпивший, и готовый даже к тому, что амбалы Веласко вышвырнут его из трактира за недостойное поведение, запрыгнул на стол, еще теплый от возбужденного тела его медового Альфы, и театрально приосанился. Еще бы позу какую-нибудь такую, гамлетовскую придумать... Простёр перст указующий в сторону оппонента. Да, вот так, пожалуй, самое оно. Главное в изложении применить весь эпос и драматизм жизненных скитаний.
-Вы, как вино, кислИте беспощадно.
Откуда сладость в молодом вине?
Нет, вы в летАх, что, в общем-то, наглядно,
Но ваш духовный возраст...не по мне.

Коль мы б играли б в кости с вами, сир,
Я бы раздел бы вас четыре б раза.
Шут. Олух. Словоблуд. Зараза.
Один на всех. И весь — на целый мир...

Поклонился гротескно, чуть не свалился со стола, удержался в последнюю секунду и спрыгнул, по-кошьи ловко, крепко держась ногами на земле подле своего визави.
-Мне лестно каждое из ваших предложений,
Но я бы вас деньгами лучше взял)
Засим откланялся уже окончательно, коротко кивнув, и откинув край черного плаща, пошел пить, коли еще осталось на столах вино.

Северино внимательно оглядывал разбушевавшегося и быстрого на язык шута. Капитану было весьма интересно, каким образом его Альфа сделал такие интересные выводы, которые он и озвучил в ответном стихе. Он с удовольствием бы поинтересовался, однако было совершенно очевидно, что продолжать знакомство шут не намерен. Северино в свою очередь поклонился максимально учтиво и отошел на приличное расстояние. Выбирая себе столик, он чуть не столкнулся с тем самым "медовым" Альфой (если глаза не обманывали капитана, это был именно он), который на этот раз нес через зал чашку с дурманяще пахнущим шоколадом.

Капитан сел за столик и налил себе вина, кинув короткий взгляд в сторону шута. Привыкший задумываться над своим и чужим поведением, Северино гадал, что же спровоцировало его пламенную и даже немного обиженную речь. Капитан ему не приглянулся? Или он просто был пьян? Недоволен тем, что начало второго круга оторвало его от прошлого Альфы? А может, это обида в ответ на его холодность? Впрочем, какая разница. Он выполнил задание - это главное.

Северино мог бы сказать, что двигало им самим. В его жизни был ровно один эпизод секса на один раз или, как это было принято красиво называть в высших кругах - "ночи страсти", словно от этого менялся смысл. Решив, что если все могут, если всем это помогает от разбитого сердца или для поиска постоянного партнера, капитан, который капитаном тогда еще не был, пошел на этот шаг... а потом еще полгода не мог забыть этого бессмысленного ужаса. Поэтому для себя он выяснил четко - не имеет смысла вступать в телесный контакт с теми, к кому он не испытывает чувств, а для них, как уже было сказано, требовалось чуть больше, чем блеск жаждущих глаз, сквозящий через прорези в маске, и пара кинутых друг другу фраз.

Именно поэтому он вел себя так, как вел - и с Девятым, и с Тринадцатым. Он допускал, что оба они вполне могут оказаться хорошими людьми и верными любовниками - когда без масок. Но ему не суждено будет этого узнать. Рассеянным взглядом наблюдая за "медовым" сеньором, капитан даже немного жалел о том, что у него такой склад характера. Иначе он бы повеселился на этом вечере вволю.

Дон Кайо Руэда
Странник
С заданием было что-то не так. Верней, лично для Веги быть Омегой и доставлять кому-то чего-то в том смысле, который был ему до сих пор чужд, было уже не так. Цирюльник не был лишен решительности, как и всякий, кому запросто было сунуть в чужую, не всегда сверкающую чистотой пасть щипцы и выдернуть гнилой зуб. А тут даже этого не требовалось, только проявить смекалку. И, судя по выпавшему на этот раз напарнику, мысли сеньора с бородкой тоже были далеки от желания удовлетворять себя с помощью Теодора. Слова, прозвучавшие из-под полумаски напротив, ободрили Тео в его смутных надеждах на лучшее будущее в виде бескомпромиссной смены задания.

«Бородка», как и полагается Альфе, не учиняя лишних экивоков, чему явно способствовало вино, тут же находчиво замаячил перед носом высокого индейца бумажкой – и Вега явно видел, что это был не подкуп. Припомнив, что им всем и правда выдали перед началом игры некие таинственные карт-бланши с могущественной силой исполнения желаний.
Дон «Борода» не промах! – восхитившись про себя, цирюльник закивал в такт его словам, всем видом подтверждая, что во всем союзен с эти господином и готов поставить крестик (чтобы подписью не выдать свое инкогнито!) на любом кровавом договоре. Вот благо эта подпись значения не имеет.
Действительно, зачем тщедушному сеньору, закутанному по уши в плаще и явно с ним сроднившемуся, снимать его, обмазываясь маслом. Судя по тощей стати, этот олененок еще и не олень, мясца там мало, чтобы хотеть его забить.
Подвал трактира - для дона Руэды и Теодора Веги

Отредактировано Тео Вега (2016-04-26 20:20:36)

Руэда окинул взглядом мизансцену и оценил размер котла.
- Да тут ванну можно принимать, - мурлыкнул под нос, разворачиваясь к своему омеге и восклицая, ухватывая того под локоть - идемте же, как следует поладим, внизу пожалуй, чтобы не смущать оставшихся господ.
Спохватившись поклонился благодарно хозяевам этого странного вечера и будущим последователям Мазоха и задумчиво цокнул языком, обращаясь мыслями уже к будущему приключению, направляясь к лестнице ведущей вниз и на ходу ослабляя фибулу плаща, перекидывая его через руку, не сомневаясь что омега если не следом, так значит впереди. В конечном счете бойкий язык означал и бойкий нрав.
Чуть не столкнулся по пути с парой, которая сверлила друг друга непримиримыми взглядами: давешний шут и господин пожалуй что с военной выправкой, судя по позе и развороту плеч, впрочем благополучно миновал и это препятствие, разве что бросив заинтересованный взгляд.
Слугам приходилось туже, поскольку в маневренности они изрядно уступали, но упорно с мрачными лицами тащили за ним тяжелый казан, боясь расплескать драгоценное варево, еще бы целая бутыль самого дорогого оливкового масла, в которое, если верить чуткому носу дона Руэда какой-то шутник добавил пахучего розового, хорошо хоть не сандала, но даже и так соответствующий аромат обеспечен.
- Вот уж не думал что мой путь здесь будет усыпан розами, - задумчиво прокомментировал Руэда, краем глаза наблюдая за слугами, и все же не избежал досадной случайности, задев плечом очередного таинственного незнакомца. Впрочем вот как раз этого сеньора здесь раньше вроде бы не было. По-крайней мере не столь уж многочисленное собрание, чтобы спутать. Плащ скользнул со сгиба локтя и Кайо раздраженно чертыхаясь подхватил тяжелую ткань в полете, невольно опуская взгляд, и замер. Вот эти то потрепанные жизнью, но явно дорогие сапоги он узнал. Еще бы не узнать. Только они собственно и запомнились почему-то.   
- Прошу прощения, сеньор, досадная случайность, - скороговоркой пробормотал Руэда спешно припоминая вчерашний вечер, большая часть которого как назло пряталась в алкогольном тумане. Однако зная за собой привычку скорее нарываться на неприятности, чем тихо и мирно проводить вечера за познавательной беседой о высоком, он не сомневался, что события наверняка имели место быть. Поэтому, кинув еще один косой взгляд на достопамятные сапоги, он устремился к лестнице решительней, пока память не дай бог не вернулась, да еще и не к нему одному. Однако судя по характеру вечери сеньору будет чем отвлечься от игр памяти. Вон и его отвлеченье спешит навстречу, удерживая в руках чашку с ароматным варевом. На секунду остро захотелось смыть винный привкус хорошим глотком carajillo и больше не грешить. Сходить допустим завтра с утра на мессу, послушать что там поют в хоре, причаститься таинства и провести день как благодушный горожанин средних лет и среднего достатка. Но, только на секунду. Тем более что и достатка то у него не было.

В подвале

Отредактировано Дон Кайо Руэда (2016-04-25 18:29:58)